В закрытом гарнизоне-2 - Валерий Ковалев

Справа от них, в отдельно стоящем здании, с приткнувшимися рядом «Волгой» и несколькими «Уазами», в окнах тускло горит свет.

В просторном, расположенном на втором этаже кабинете, меряя его шагами, задумчиво расхаживает человек.

Ему далеко за сорок, на черной, с орденскими планками, габардиновой тужурке погоны вице-адмирала, а в зубах дымящаяся сигарета.

Внезапно за спиной раздается вкрадчивый звонок «вч», человек подходит к покрытому плексигласом массивному столу и снимает с аппарата, телефонную трубку.

– Слушаю, вас товарищ командующий, – щурится он от табачного дыма.

– В море? Приказ Главкома?! Да они что там, охренели! И сигарета впечатывается в бронзу пепельницы.

– Есть, понял. Будет исполнено, – через минуту с безысходностью говорит он, и осторожно кладет трубку на рычаг. Потом с ненавистью глядит на висящий на стене портрет и давит кнопку селектора.

Вскоре бесшумно открывается обитая кожей дверь тамбура, и на пороге появляется молодой контр-адмирал.

– Давай, Александр Иванович, присаживайся, – кивает ему на приставной стул хозяин кабинета, тянет из лежащей на столе пачки вторую сигарету и щелкает зажигалкой.

– Значит так, – жадно затягивается он дымом и подходит к висящей на стене карте. – Срочно готовь к выходу на боевую службу экипаж Павлова. – Вот в этот район, – и тычет пальцем в координатную сетку.

– Но это же операционная зона Тихоокеанского флота, – привстает на стуле начальник штаба.

– А теперь и наша! – рявкает вице-адмирал. – Мне только что звонил комфлота, это приказ из Москвы!

– Понял, – кивает контр-адмирал. – Но как же так?

– А вот так, – тянется к подстаканнику с остывшим чаем командующий флотилией. – Там нет боеготовых крейсеров. Просрали флот, гребаные демократы!

– М-да, – жует губами начальник штаба. – Срок выхода?

– Еще вчера. Но постарайся уложиться в неделю, а я пока буду отбиваться от начальства. Глядишь, и для соединения, чего-нибудь выбью.

Когда начальник штаба уходит, вице-адмирал извлекает из стоящего рядом сейфа початую бутылку водки, плещет в подстаканник и залпом выпивает.

Выйдя от командующего, начальника штаба прошел через приемную со скучающим адъютантом к себе и срочно вызвал с лодки командира 410-й Павлова.

– Здравия желаю, Александр Иванович, – хмуро козырнул тот, появившись в кабинете.

– Здравствуй, Олег Николаевич, присаживайся. У тебя весь личный состав на месте?

– Почти, – если не считать помощника, он в госпитале, и двух подавших рапорта на увольнение офицеров.

– Да, теряем людей, теряем, – забарабанил пальцами по столу начштаба. В море хочешь?

– Да хоть к черту на рога, надоел весь этот бардак на берегу, – хмыкнул капитан 1 ранга.

– Ну что ж, в таком случае, готовься к выходу на боевую службу.

– Вы это серьезно? – вскинул голову командир.

– Вполне. На этот счет только что поступил приказ комфлота. Твоя лодка идет вне плана, вместо ТОФовской. У них там какая-то накладка.

– Ясно. Просели тихоокеанцы, – нахмурился Павлов. – Когда выход?

– Еще вчера, – отвел глаза начштаба. Так что давай, Олег, озадачивай личный состав и завтра в семь встречаемся у командующего.

– Слушаюсь, – встал со своего места Павлов. – Но чтобы перед походом всем моим офицерам и мичманам были выданы зарплата и паек. Третий месяц бедствуют.

– Добро, сделаем все что можем.

Подкрепив себя живительной влагой и закурив очередную сигарету, вице-адмирал Орлов, так звали командующего, вызвал к себе заместителя по тылу.

– Как дела с довольствием личного состава, Иван Лазаревич, – вскинул он на него набрякшие глаза. Не повторим остров Русский?

– Не повторим, но плохо, – вздохнул лысый капитан 1 ранга, присаживаясь к приставному столу и раскрывая захваченную с собой папку. – Мясо и рыба на складах кончились, а овощей, круп и муки, едва хватит на месяц.

– Что обещает тыл флота?

– На этой неделе подкинут пару барж с картофелем, и это пока все.

– Твою мать, дослужились, – горько произносит вице-адмирал. – Вот тебе и бартер!

Слово «бартер» появилось на флоте несколько лет назад, когда началось тотальное разграбление страны, и он оказался никому не нужным.

Для начала продали на металлолом Ленинградскую ВМБ, а потом дело пошло. С благословления Кремля, из состава флота стали выводить боеспособную технику и отправлять на «утилизацию», а оставшихся не у дел офицеров и мичманов, выбрасывать на улицу. В чьи-то карманы потекли миллионы долларов, а в уцелевшие гарнизоны просроченные продукты, гнилое обмундирование и заморский спирт «Роял».

Не миновала сия чаша и флотилию Орлова. Сначала на ней расформировали одну из дивизий, а потом ужали до размеров бригады. Теперь вместо десятка, на боевую службу в Атлантику выходили считанные корабли, а остальные ржавели у пирсов.

Выйдя из кабинета командующего и напялив на себя потрепанную канадку, Павлов поспешил на лодку, озадачивать личный состав.

Стоявший у заснеженного пирса крейсер, встретил командира тусклым светом рубочных иллюминаторов и дремлющим у трапа верхневахтенным.

– Не спать, твою мать! – рявкнул капитан 1 ранга и потряс моряка за плечо.

Тот открыл опушенные инеем ресницы и испуганно захлопал глазами.

Пару лет назад, Павлов не задумываясь, снял бы разгильдяя с вахты и арестовал на полные пятнадцать суток, но сейчас это был не тот случай.

Моряк из учебных отрядов стал поступать мелкий, истощенный и никуда не годный. И таких в команде, был добрый десяток.

Спустившись в центральный, командир безотлагательно собрал всех офицеров и сообщил о предстоящем походе. В кают-компании возникло веселое оживление, тусклые глаза засветились радостью, а старпом даже весело выругался.

– Отставить фольклор! – деланно рассердился Павлов, и стал отдавать необходимые распоряжения.

Ровно через неделю, расталкивая тупым форштевнем ледяную кашу, сопровождаемый двумя облезлыми буксирами, крейсер отошел от стенки.

– Что и требовалось, доказать, – провожая его глазами, пробурчал Орлов, стоящим рядом с ним на пирсе, офицерам штаба и сутуло пошагал к машине.

А в это время, в стоящем за сопкой балке, стройбатовцы варили собаку. Точнее варил один, кореец по национальности. А остальные пятеро, в замызганных ватниках и штанах, жадно пялились на ведро и вдыхали мясной запах.

Когда-то, их приданный флотилии батальон, рвал в скалах базальт и возводил под ними, соединенное с морем фантастическое укрытие для ракетоносцев, а теперь был сокращен до роты и выполнял хозяйственные работы. Солдаты топили последнюю, из оставшихся в гарнизоне котельных, кое-как поддерживали в рабочем состоянии системы энергоснабжения, а заодно воровали и охотились на собак.

В их темной холодной столовой давно уже подавали одну кирзу и пахнущий соломой чай с хлебом, а в когда-то обильном матросском камбузе, больше не оставалось объедков.

– Ну, все Ким, хватит, – сглотнул слюну «дед» по кличке «Слон» и щелкнул самодельной финкой.

– Хороший попался собачик, молодой, – заулыбался узкими глазами Ким, прихватил дужку ведра рукавицей и, слив воду в облупленную мойку, шмякнул его на стол.

Через полчаса, обглодав последние кости, бойцы отвалились от стола и, свернув из собранных в поселке окурков самокрутки, закурили.

– Слышь, Слон, а может подорвем на хрен отсюда, – глубоко затягиваясь процедил рыжий солдат. – Подломим у флотских оружейный склад и тю-тю. Как даги, в губе Белушья.

– Не, – мотнул чубатой головой Слон. – У меня весной дембель. К тому же тех дагов, я слышал от моряков, потом альфовцы постреляли.

– Иди ты! – не верит рыжий.

– Сам иди, – басит Слон и метко харкает в печку.

Через полчаса, прихватив сварочный аппарат и электроды, солдаты выходят наружу, запирают дверь балка и направляются в сторону поселка, заваривать очередную дыру в теплотрассе.

– Ты смотри, никак в море вышли? – тычет рукавицей в сторону залива очкастый ефрейтор и все останавливаются.

– Да, давно такого не было, – шмыгает носом рыжий, провожая взглядом исчезающий в тумане ракетоносец. – А может это снова захват, а Слон? Мореманы сперли лодку и дрыскают в Америку!

Прошлой осенью в базе случилось невиданное. Один из матросов, ночью перестрелял восемь человек вахты, забаррикадировался в торпедном отсеке и пытался взорвать атомоход.

Матроса угрохали, понаехало невиданно начальства, и был большой шум.

– Не, – ухмыльнулся Слон. – Непохоже. И все двинулись дальше.

Поселок встретил их безлюдьем, провалами выбитых в пустующих домах окон и грызущимися на свалках псами.

Когда заварив дыру в парящей на холоде теплотрассе, солдаты грелись у разложенного неподелеку костерка, к ним от одного из домов подошла женщина.